В этом году Дмитрий Маликов отметит 25-летие своего творческого пути. Известный певец и композитор не понаслышке знает, как тяжело быть музыкантом. Ведь он пришел в «большую музыку» не столько благодаря своим знаменитым родителям, сколько постоянным занятиям за музыкальным инструментом. Сейчас композитор стал уделять больше времени проектам, связанным с продвижением и популяризацией музыки среди юных талантов, которые впоследствии могут стать новыми «Моцартами» и «Чайковскими».
– Дмитрий, 25 лет в творчестве – это приличный срок. С каким багажом вы подошли к этому своеобразному юбилею?
– Я всю жизнь являюсь слугой двух господ. С одной стороны, я классический музыкант, так как закончил консерваторию, с другой – достаточно рано стал известным эстрадным артистом. И вот 25 лет я иду этими двумя дорожками. Когда переваливаешь за 35 лет, начинаешь задумываться о более серьезных вещах, а не только о каких-то личных амбициях и их реализации. Появилось желание сделать что-то полезное, хорошее, доброе, нужное своей стране. Как говорится, где родился, там и пригодился. Поэтому сейчас я вплотную занимаюсь проектом «Уроки музыки», в котором принимают участие талантливые дети, занимающиеся музыкой.
– Какова система этих уроков?
– На самом деле, это не совсем уроки. Учить детей музыке должны педагоги в музыкальной школе. Этот же проект является неким интерактивным шоу, с помощью которого я пытаюсь стимулировать как ребят, так и их родителей к занятиям музыкой. Сейчас в России появилась такая тенденция, что дети с весьма небольшой охотой идут в музыку. Своим примером я хочу показать, что быть музыкантом можно и нужно, что это престижно.
– Есть ли у вас в планах еще какие-то проекты? Не хотите открыть свою музыкальную школу?
– Многие говорят мне, что я должен создать школу искусств для одаренных детей. Я согласен с этим. Но это сложно с организационной точки зрения. Тут важна команда. Я больше всего боюсь профанаций. Пусть я выступаю за маленькое дело, но я за него отвечаю. Думаю, что когда я решу уйти с эстрадных подмостков, тогда этот проект осуществится.
– Скажите, талантами рождаются или становятся?
– Ребенок должен родиться с задатками таланта. Некоторые дети сами тянутся к искусству, самородки. Откуда это берется, до сих пор не пойму. Уже в пять лет желательно замечать, как ребенок реагирует на какие-то музыкальные упражнения, как относится к черному или коричневому «ящику», не пытается ли от него убежать. Направить ребенка можно лет до восьми. Дальше в классических результатов трудно добиться, так как придется догонять. Но, конечно же, бывают и исключения.
– Что вы думаете о современном музыкальном образовании? Сильно ли оно отличается того, которое было во времена вашей юности?
– Я прошел музыкальную школу, музучилище, консерваторию. И не понаслышке знаю, какое образование было тогда и какое оно сейчас. Безусловно, есть сложности, новые веяния, появляются какие-то тренды. Основная проблема сейчас – немотивированность родителей и детей. Профессия музыканта перестала быть престижной. В училищах нет больших конкурсов. Рояль уступил место гитаре, раньше рояль был главный инструмент. Видимо, это из-за того, что превалирует эстрадная, бардовская составляющая. Хотя я сам эстрадник, но это для меня не очень отрадный факт. Я считаю, что надо воспитываться на классических основах.
– Что бы вы поменяли в современной музыкальной школе?
– Во-первых, многое зависит от педагога. Есть такие, от которых оторваться невозможно, есть такие, с которыми скучно. Я бы лично от себя обязательно добавил, по крайней мере, все-таки свободу, которую дает джазовое направление. Мне сейчас этого крайне не хватает. Я только после 30 лет начал заниматься джазом. У меня замечательный педагог. Джаз дает свободу импровизации. У нас в плане ритма все не очень хорошо в классической школе. Всех загоняют, все бегут. В джазе же играют немножко «сзади». Обязательно, чтобы присутствовало все, что ведет к свободе за инструментом.
Нужно добавить, что дети достаточно тяжело воспринимают классическую музыку в чистом виде, особенно маленькие. Я часто обращаю внимание, что у меня на встречах дети играют не совсем классику, музыку из фильмов, например. Важно «продвигать» музыкальный материал нетрадиционными способами, визуализацией музыки например.
– Зачем вообще, на ваш взгляд, нужно учиться в музыкальной школе?
– Я считаю, что духовное образование, которое и дает «музыкалка», – основа культурной личности. Если в детей не заложить духовность, то непонятно, каким будет следующее поколение и что ждет нашу страну. Сейчас все хотят быть юристами, бизнесменами, экономистами. Тренды поменялись. В стране не могут быть только юристы и экономисты. Должна быть интеллигенция. Эта интеллигенция состоит и из музыкантов в том числе.
– Какие, на ваш взгляд, проблемы актуальны для музыки сейчас?
– Первое, это монетизация. Все хотят быть олигархами. Но жизнь устроена так, что человек должен быть амбициозен и должен реализовать свои личные задумки. Там, где есть амбиции, там и деньги. Это все находится рядом. Я, конечно, был бы рад другому устройству мира, но сейчас надо играть по этим правилам игры. Музыка в любом случае делает нашу жизнь гармоничнее. Чем больше людей будут ей заниматься, тем лучше.
Есть еще такая проблема, как вымирание народной культуры. Она заменяется эстрадой, а это очень печально. Я поддерживаю фестиваль «Этносфера». Вижу, что талантливых музыкантов, которые являются не просто западными аналогами, а поднимают свою культуру – мало, считанные единицы. Это происходит везде, свой этнос вымирает по всему миру. Его заменяют макдональдсами, голливудами и так далее.
Еще, конечно же, не уйти от проблемы «поколения большого пальца»: социальные сети, общение в телефоне. Это достаточно новая и пустая трата времени. Моя дочь все время с кем-то переписывается, что-то отправляет, постит. Я считаю, это не есть хорошо.
– Занимается ли музыкой ваша дочь?
– Моя дочь занимается не очень охотно, больше любит рисовать, у нее уклон в сторону дизайна.
– Как реагирует ваша дочь на постоянные разъезды в связи с концертами и вашим проектом? Не ревнует?
– Нет, ревности нет. Я подстраиваю все так, чтобы выезды длились не больше трех-четырех дней. Таким образом, успеваю в этот период и на съемки, и на концерты, и на записи.
– А вас заставляли заниматься музыкой?
– Заставляли, конечно, всех заставляют. Для меня мотивацией сначала был ремень папы. С этим связано одно очень яркое воспоминание. Я, как и все мальчишки, очень любил играть в футбол, бегать во дворе. Но все это прерывали занятия музыкой. Когда родители уезжали на гастроли, папа оставлял на рояле ремень, как напоминание о том, что меня ждет, если я буду отлынивать от занятий. Проблему эту я решал достаточно быстро. Просто скидывал ремень за инструмент. Когда папа возвращался, то забывал о своих угрозах. История повторялась, когда отец вновь отправлялся на гастроли. И это все длилось до тех пор, пока у папы не кончились все ремни. Тогда моя сестра меня и сдала. Отец задал мне такую трепку, которую я запомнил на всю жизнь. Так что в детстве ремень помогал мне усердно заниматься музыкой.
Потом, когда я вышел на большую сцену, то стимулировало тщеславие, которое на самом деле является не очень хорошим качеством, но оно часто движет творческими людьми.
