За плечами актрисы Ирины Розановой – более ста десяти ролей. Говорят, даже у Джигарханяна – меньше. Сама актриса уверяет, что никогда не вела подсчет своим работам и количество для нее далеко не главное. Главное, чтобы было интересно работать, чтобы режиссеры давали возможность поспорить. И такое право у нее есть, его безоговорочно признают крупные именитые режиссеры: Говорухин, Тодоровский-старший и Тодоровский-младший…
– Ирина Юрьевна, возможно, я ошибаюсь, но, на мой взгляд, собирательный образ всех ваших героинь можно охарактеризовать как образ простой русской женщины…
– Вы не ошибаетесь, так и есть. И именно поэтому мне, как правило, очень легко и комфортно работать на съемочной площадке. Да, мои героини – простые женщины, с нелепыми начесами на головах, с катышками туши на ресницах, плоскогрудые, большепопые, самые обыкновенные. И играть их для меня – самое настоящее удовольствие! Мои добрые персонажи – часть большого культурного пространства нашей страны.
– Наверное, глупо спрашивать, узнают ли вас на улицах?
– Конечно, узнают. Я спокойно хожу по магазинам, могу не краситься и слиться с толпой, но меня все равно узнают по голосу. И это хорошо. Для меня люди, которых я встречаю на улице или все в тех же магазинах, – это мой народ. Не хочу обманывать и пугать его какими-то там нарядами. Кстати, чаще ко мне подходят женщины с такими словами: «Вы знаете, мой муж вас так любит, дайте, пожалуйста, для него автограф!»
– Как вам удалось не стать заложницей одной роли?
– Спасибо за это Леониду Филатову, он научил меня браться за самую разную работу. Он сказал: «Работай! Ну и что, что роль маленькая. На моей памяти столько прекрасных талантливых актеров так ничего и не добились, всю жизнь дожидаясь Гамлета». На самом деле Гамлета или Офелию можно сыграть даже в самой маленькой роли. Я это понимаю, и с годами мне стало еще интереснее браться за что-то новое, неожиданное. Именно так у меня случилось с «Ворошиловским стрелком» Станислава Говорухина. Он позвал меня на такую, казалось бы, отвратительную роль. Я понимала, что полстраны меня будет ненавидеть после нее. Но, когда я прочитала сценарий, мне очень захотелось рассказать о судьбе этого человека. И вообще я не боюсь играть негодяев. Напротив, такие роли я люблю и называю их «таблетками». Сыграешь – и как будто очистился, сразу хочется быть лучше.
– Ирина Юрьевна, а вам трудно заплакать в кадре? Сыграть любовь?
– Нет. Мне не трудно ни плакать, ни играть любовь. В этом помогают опыт и воспоминания, помогает собственная книга жизни.
– Видимо, у вас достаточно богатая книга жизни?
– Да, богатая. Но она только для моего личного прочтения. Мне претит это отвратительное время, когда вторгаются в дом, когда выставляются напоказ наряды, джакузи... На мой взгляд, это неприлично. Так уходит тайна профессии. Лично меня не интересует, что там у кого и с кем. Когда я смотрю кино или спектакль, мне в первую очередь интересно, что человек делает. Знаете, есть картина, которую снимала Лена Цыплакова, называется «На тебя уповаю». Так вот в ней я играю роль очень жесткую и страшную. Но играть ее мне было жуть как интересно! Я играла воспитательницу детского дома, которая неласково относится к детям. После премьеры этой картины мне потом одна женщина сказала: «Я вас так люблю! Но эту вашу роль я прямо ненавижу!» А спустя какое-то время еще один мужчина сказал: «Вы передайте той женщине, которая ненавидит эту вашу роль, что моя жена посмотрела «На тебя уповаю» и не только бить, но и кричать на ребенка перестала вовсе!» Пусть ненадолго, пусть на какое-то мгновение, но если после просмотра фильма кто-то призадумался, то, наверное, какой-то смысл во всем этом есть.
– Ирина Юрьевна, а если бы не путь актрисы театра и кино?
– О, я, к сожалению, очень зависима в своей профессии, потому что я умею делать только это. Не знаю, где бы оказалась я тогда… Честно.
– Я где-то читала, что ваша мама, сама будучи актрисой, вас отговаривала от этой профессии?
– Было дело, отговаривала. А мама и правда хороша: на седьмом месяце беременности играла на сцене! Я росла за кулисами. Когда мне было пят лет, мы с ней уже вместе играли в спектакле по Драйзеру. Спрашиваю ее: «Мама, ну а ты как думала, что из меня могло получиться при таком раскладе?» Театр был для меня абсолютно волшебным, фантастическим миром. Я все спектакли знала наизусть, поэтому иного будущего себе и не представляла. А отговаривала меня мама, видимо, потому, что ей известна вся подноготная нашего ремесла. Она понимала, что стать востребованной актрисой тяжело, а пойти в эту профессию и не состояться – тяжелее вдвойне. Боялась, что мне придется сидеть без дела. Поэтому настаивала, чтобы я сначала закончила музыкальное училище, а потом уже шла в театральный. Но я росла личностью самостоятельной, я же бык по гороскопу, характер у меня бычий. Следовательно, все решения я предпочитала принимать сама. Так и оказалась в театральном.
– Есть ли в отечественном кинематографе актрисы, игра которых заставляет вас восторгаться?
– Да, это Нона Мордюкова, Татьяна Доронина. Я очень завидую всему тому поколению, которое было задействовано в старом добром кино. Нам, к сожалению, меньше досталось человеческого. Порой бывает что-то хорошее подходит, роли такие душевные предлагают, но, в общем, время, конечно, целлофановое.
– А что вы думаете о молодых актрисах?
– Кто хочет – у того получится стать востребованными, а случайные – сами отсеются.
– Любимчики есть у вас?
– Ну, конечно! Обожаю Катю Вилкову, она – солнце, умница, талантище, работать с ней – одно удовольствие! Катя ж мне почти как дочь родная: мы с ней играли в дочки-матери не в одной картине даже! За нашими плечами «Вербное воскресенье», «Фурцева»…
– Ирина Юрьевна, а вот вы сказали, что время нынче «целлофановое». Почему?
– Потому что все поставлено на поток. Тенденция такова, что за день снимается по 10 сцен. Невозможно остановиться и подумать. За последнее время лишь однажды удалось предложить какую-то интерпретацию постановки – это во время съемок «Стиляг». На одну сцену с Акиньшиной, когда я бегаю за ней с ремнем, у нас было два дня! Вот где было поразмышлять!
– То есть вы на съемочной площадке позволяете себе спорить с режиссерами?
– К сожалению, да.
– Почему к сожалению? Это не всегда хорошо заканчивается?
– Ну, пока проблем не было…
– А есть у вас свой режиссер? Такой, про которого вы можете сказать: мол, вот мой режиссер, у которого я играю свои лучшие роли?
– Ну вы что! Я скажу про кого-то одного, а остальные обидятся! Скажу одно: мне всегда интересно, когда режиссер предлагает не просто исполнение, а предоставляет возможность творческого спора.
– Ирина Юрьевна, предлагаю обсудить одну из ваших последних ярких ролей – роль Фурцевой в одноименном сериале. С какими чувствами вы играли ее?
– Ну, во-первых, надо отметить, что роль эту режиссер Авдотья Смирнова написала специально под меня. Соответственно, я получила от этой работы удовольствие несравнимое. Давно мечтала встретиться на съемочной площадке с Витей Сухоруковым. В «Фурцевой» он играет Хрущева. О, как он работает! Большое счастье, что в картину пришел Миша Ефремов, он согласился сыграть своего отца. Он становится все более похожим на него с годами. Я была очень рада, когда я узнала, что мою героиню в молодости будет играть Танечка Арнтгольц. Вместе с ней мы прожили на экране почти пятьдесят лет. В эти годы вместились взлеты и падения, попытка самоубийства, так называемая ссылка в Минкульт и долгое четырнадцатилетнее царствование в нем.
– Фурцева – персонаж в истории неоднозначный…
– Да-да, но я даже не хочу обсуждать, какой она была. Мне разные истории про нее рассказывали, но в один момент я просто закрыла уши. Это мое откровенное интервью, моя женская исповедь. Вот так бы я обозначила эту работу. Я столько же знаю про предательство, разочарование и потери. Именно потерями заканчивались многие романы Фурцевой с властью и с мужчинами, но знали об этом немногие.
– Что для вас было самым тяжелым во время съемок?
– Ходить на каблуках. Мы же привыкли много бегать по делам, ездить в машинах, давить на педали, а на каблуках это делать неудобно. Я не помню, как и когда женщины ходили на огромных каблуках. Лично я училась заново. У нас были винтажные кремпленовые костюмы, это красиво и стильно, но жить в этом невозможно!
– Ирина Юрьевна, не могу не спросить про еще одну вашу роль. В картине «С Новым годом, мамы!», которую сегодня показывают на экранах всех кинотеатров страны, вы сыграли с героем-любовником всех времен и народов Аленом Делоном. Как он вам? Не сложно ли было с ним работать?
– Ален очень простой. Он прекрасно понимал, как мы все волновались при встрече с таким человеком, как он. Когда он пришел на съемочную площадку, подарил мне две розы, так я их как гербарий сохранила! Когда его пригласили на грим, он возмутился: «Какой грим? Мне грим? Мой грим – мои мешки и морщины».
– В этом фильме вашего сына сыграл Павел Воля. А как вам работалось с ним?
– Вы знаете, замечательно. Я слышала, что его называют «гламурным подонком», и, честно говоря, думала, что все будет плохо. И в корне переменила свое мнение после знакомства с Пашей. Он чудесный молодой человек! И чудесный сын не только на экране, но и в жизни: он на съемки в Париж приехал со своим папой и относился к нему с невероятным уважением.
– Ирина Юрьевна, извините за вопрос, а вы считаете себя хорошей дочерью?
– Этот вопрос лучше задать моей маме. Когда у меня появляется свободная минутка, я обязательно еду к ней. Она живет в Рязани. В какой бы стране мира я ни была, я всегда на связи, мы созваниваемся с мамой ежедневно. Мне, честно говоря, все чаще хочется из современной агрессивной Москвы убежать в Рязань, к тишине. У мамы там огород, лес рядом, можно за грибами сходить… И знаете что? Если вы живете далеко от своих родителей, то будьте так милосердны, находите время и возможность видеться с ними хотя бы под Новый год. Рождество, Старый Новый год – все эти праздники представляют собой весомый повод оказать знаки внимания мамам и папам, бабушкам и дедушкам. Родители и дети – это самое дорогое, что у нас с вами есть и может быть. Давайте же беречь друг друга!
