Творческий стаж Дарьи Мороз фактически равен ее возрасту: ее кинодебют состоялся, когда ей было всего два с половиной месяца! Причем сыграла она не девочку, а «мальчика Герочку» в фильме «Милый, дорогой, любимый, единственный». А мама Дарьи актриса Марина Левтова сыграла маму этого самого мальчика. С тех пор прошло почти 30 лет. Левтовой давно нет в живых, зато Дарья Мороз с годами становится все больше похожей на нее. И признается, что очень этому рада.
– Дарья, а вы сами замечаете свое сходство с мамой?
– Конечно. У нас даже мимика одинаковая! Надеюсь, нас с мамой никогда не перестанут сравнивать. Даже когда говорят, вот, мол, Левтова какая красавица была, а какая Даша ужасная, я все равно рада. Я горжусь своими родителями. И для меня большая честь быть похожей на них.
– У вас в детстве был комплекс ребенка звездных родителей?
– Сейчас сложно сказать. Вообще, конечно, было осознание того, что я зажатая девочка и мне никогда не допрыгнуть до профессионального уровня моих мамы и папы.
– Вы зависите от мнения отца?
– В какой-то степени да. Я очень остро реагирую на его критику, в основном полезную и рабочую, а также на похвалу, которая случается крайне редко. У нас в семье не принято петь друг другу дифирамбы. Если действительно есть за что похвалить, то достаточно сказать: «Ты молодец». А об ошибках и промахах папа старается высказываться достаточно деликатно.
– Перед тем как согласиться на какую-либо роль, вы советуетесь с ним?
– Советуюсь. Сейчас, конечно, уже реже. Вот лет шесть назад советовалась по каждой роли в обязательном порядке.
– Это правда, что Юрий Павлович отговаривал вас от роли Настены в спектакле «Живи и помни»?
– Правда. Он как любой любящий отец старается меня максимально оградить от возможных падений. Спектакль «Живи и помни» мы начинали репетировать шесть лет назад. Я была гораздо младше, и папа опасался за меня. Он понимал, что роль очень сложная, что она гораздо старше меня самой, что я могу ее попросту не вытащить. Дошло до того, что он заявил, мол, иди к Олегу Павловичу (Табакову – Прим. авт.) и отказывайся. Но я уперлась рогом и не вняла его советам. Зато потом я получила премию за эту роль. Но сама я была тогда на гастролях, поэтому премию вручили папе. Он вышел на сцену и во всеуслышание заявил, что я была права и я молодец, что рискнула и не отказалась от роли.
– Дарья, в 2006 году на экраны вышел фильм «Точка» о жизни проституток, который снял ваш отец. Вы сыграли одну из главных ролей. А вы согласились бы на такую роль, если бы фильм снимал кто-то другой?
– Знаете, картина эта жесткая и откровенная, поэтому для меня очень важно было чувство уверенности в режиссере. Зная, что режиссер суперпрофессионал, с удовольствием идешь на любые эксперименты, зная, что он тебя не подставит. А когда режиссера совсем не знаешь и с работами его совсем не знаком, рискуешь впоследствии оказаться в пошлой и глупой ситуации.
– Простите за любопытство, а как вы называете отца на съемочной площадке? Папа?
– Нет, Юрием Павловичем. Так повелось. Но мне кажется, что это правильно.
– А как вам работается с вашим супругом, известным театральным режиссером?
– Скажем так: сложнее, чем с папой. Это вообще достаточно сложно – абстрагироваться в работе от личных отношений. Но я могу сказать, что мой супруг – один из пятерки российских театральных режиссеров, с которыми я действительно мечтала работать. Я попала в его творческую команду еще до того, как у нас начались отношения. Как и все талантливые люди, Костя очень непростой человек. На площадке ведет себя достаточно жестко и беспощадно. Работать с ним и большое удовольствие, и огромное испытание. Так, как он умеет «размазывать», не умеет ни один режиссер.
– Неужели и вас «размазывал»?
– Не без этого. Зато мне помог в профессии. Серьезно. Потому что я была до нашей встречи в некоем творческом тупике. Вроде я делаю все как надо, все так, как меня научили, а что-то перестало работать. Не было человека, который бы научил дальше и подсказал, как это перевернуть. До тех пор, пока я не начала работать с Костей.
– Как вы считаете, вы состоялись в профессии?
– По крайней мере есть четкое осознание того, что я в ней не зря. На самом деле я очень сомневающийся в себе человек. Моей первой работой на большой сцене был спектакль «Вечность и еще один день». После премьеры я начала понимать, что чего-то, наверное, могу. А через несколько лет это ощущение переросло в стойкую веру, что я на своем месте.
– По каким ролям вас сегодня узнают?
– По многим… По ролям в картинах «Достоевский» и «Апостол». «Апостол», конечно, был проектом заметным, его показывали в прайм-тайм. Когда я узнала, что моим партнером по съемочной площадке станет Евгений Миронов, ужасно обрадовалась и ничуточки не сомневалась, что это будет интересная работа. Женя – такого уровня артист, с которым можно только мечтать поработать!
– Вы были партнерами и в сериале «Достоевский»: Евгений Миронов играл писателя, а вы – одну из его возлюбленных…
– Сашенька Шуберт – небольшой эпизод в жизни Достоевского. Не могу сказать, что я много видела Женю в этой роли. Но, тем не менее, это, конечно, не мешало мне с большим интересом наблюдать за его погруженностью в персонаж.
– Дарья, одна из ваших последних работ – картина «Стальная бабочка». Слышала, что у вас на подготовку к съемкам было буквально два дня?
– Так и есть. Дело в том, что поначалу в фильме снималась другая актриса, по разным причинам режиссер Ренат Давлетьяров решил ее заменить. Позвонил мне. Я на тот момент вообще репетировала спектакль в Питере. Ренат попросил, мол, катастрофа, выручай. А надо отметить, что мы с ним знакомы давно, он был дружен еще с моими родителями. Поэтому я долго не думала. Давлетьяров выслал мне сценарий, а через пару дней я уже была на съемочной площадке.
– Согласитесь, картина вроде бы не комедийная, а ваша героиня Татьяна выглядит комично.
– Да, потому она мне и показалась интересной. К тому же я еще никогда до этого не играла продавщиц попкорна. Моя Таня простая девушка, я бы даже сказала, совковая. Она в леопарда оделась и думает, что Мэрилин Монро. А Ханин, которого играет Анатолий Белый, – это мужчина-мечта. Он хорош собой, брутален. Ты всегда его добиваешься, а он всегда немного не с тобой. У них отношения раз в неделю – по субботам. В другие дни Ханин ее не ждет, но она снова и снова приходит. И надеется, что когда-нибудь он на ней женится, у нее бабская ставка на этого мужчину, и она сделает все, что угодно, лишь бы добиться своего.
– А вот интересно, вы сами в жизни на каких мужчин делаете ставки?
– Все ставки уже сделаны. Мой супруг идеален.
– Тогда какой он, ваш идеал?
– Очень важно, чтобы мужчина был хорошо воспитан и деликатен в отношениях с окружающими, мне нравятся ум и начитанность. Высоко ценю любое проявление одаренности и целеустремленность в ее развитии. Еще важна любовь к животным – она всегда говорит о добром сердце.
– Дарья, над чем вы работаете сегодня? В какой роли мы увидим вас в следующий раз?
– Всех секретов раскрывать не буду, но скажу, что в ближайшее время приступаю к съемкам в проекте, где буду играть маму Лизы Боярской! Так сказать, переквалифицировалась на возрастные роли. Когда мы с Лизой разговаривали, решили, что между нами действительно есть какое-то сходство.
– Вы пересматриваете фильмы со своим участием?
– Нет! Мне, как правило, очень неловко.
– Дарья, в 2009 году вы участвовали в шоу «Две звезды» в дуэте с Пелагеей. Как оцениваете полученный в проекте опыт?
– Положительно. Я люблю петь и хотела бы научиться петь. Я и согласилась-то участвовать только потому, что, на мой взгляд, вокальная составляющая – атрибут актерской профессии. Я очень благодарна Поле и ее маме Светлане Хановой, они дали очень серьезную базу – научили слышать музыку, петь правильные ноты и слушать, что ты поешь правильно, а что – неправильно. Это была очень нужная школа.
– А сегодня вы поддерживаете отношения с Пелагеей?
– Нет, совсем не поддерживаем отношений. Закончился проект, где все было сложно, было потрачено столько нервов и физических усилий... Если бы мы обе, и я, и Поля, легче ко всему этому отнеслись, то, может, остались бы в милых приятельских отношениях… Но я с удовольствием смотрю, как она поет где-нибудь по телевизору, слушаю ее песни с большим удовольствием.
– Дарья, а вам предлагали участвовать в танцах на льду и тому подобных шоу?
– Да, и не однажды. Но если вокал еще хоть как-то отношение имеет к актерской профессии, то ледовые истории наоборот. Кроме того, это очень травмоопасно. Артист должен беречь себя. И все-таки пиаром для артиста должны быть серьезные театральные и кинопроекты, а не развлекательные передачи.
– Как вы считаете, сегодня востребованы самые талантливые? Или не только они?
– Каверзный вопрос вы задаете. По большому счету актерство – мыльный пузырь. Нет двух людей, которые бы одинаково думали об одном актере. Кому-то ты нравишься, кому-то нет. Посмотрите внимательно, в каком состоянии сегодня в нашей стране находятся кино и театр, и сами увидите, кто сегодня больше востребован. Ты можешь быть семи пядей во лбу, поцелован Богом от макушки до пяточек, но при этом сидишь в полной… ну, вы понимаете! Все зависит только от случая, связей, красивого лица, длинных ног и тому подобного. Я ни в коем случае не хочу сказать, что теперь работают исключительно бездарности. Но огромное количество действительно ярких художников прозябает, и многое решают те, кто в этих вопросах мало чего смыслит. В России кризис творческого управления. Руководители телеканалов и прокатных компаний создали ситуацию, при которой люди талантливые, как ни печально, оказываются вне игры.
– Из всего сказанного вами делаю вывод, что к пиару вы относитесь не очень-то…
– Я отношусь к нему с осторожностью. Я не понимаю, как артисты могут показывать своих детей, зачем пускают в собственную постель. Я боюсь чужих глаз. Мне не хочется, чтобы издержки моей профессии – когда обо мне говорят и пишут – касались сегодня моего ребенка и семьи. В этом плане в какой-то степени мой единомышленник Чулпан Хаматова. У нее трое детей, но она никогда их не показывает. Помимо банального родительского страха, я руководствуюсь еще одним принципом: ребенок должен оставаться ребенком, его не нужно с детства окунать во взрослый мир. Не могу сказать, что на меня хорошо повлияло то, что в детстве я очень много времени тусила в родительских компаниях. Вот почему я стараюсь Аню не приучать к публичной жизни. Может быть, тогда она выберет себе другую профессию.
– Но если бы вам предложили задействовать Аню в какой-нибудь картине?
– Если бы предложение поступило от серьезного уважаемого режиссера, то я бы, наверное, задумалась… Моей дочурке сегодня два года, но она очень смышленая девочка: уже умеет петь все куплеты новогодней песенки «В лесу родилась елочка». Даже я всех не знаю, а она знает!
– Еще бы, ведь у нее дедушка – Мороз!
– Да! (Смеется.)
– Дарья, раз уж заговорили о дочери, скажите, на вашей работе как-то отразились хлопоты, связанные с материнством?
– Пожалуй, нет: уже через месяц после родов я вернулась на сцену «Табакерки» – в спектакль «Волки и овцы». Мне повезло – удалось довольно быстро прийти в форму. И когда Ане исполнилось три месяца, я начала активно сниматься – в трех проектах параллельно. Вот она и растет этакой лягушкой-путешественницей, классическим актерским ребенком. Мне тяжело сидеть без ролей, но и от дочки оторваться надолго невозможно, поэтому она практически всегда со мной!
– Дарья, а если бы вдруг пришлось выбирать между семьей и карьерой?
– Я бы мужественно выбрала семью. Но я очень рада, что такого «вдруг» еще не было и надеюсь, что оно никогда не наступит. Кстати, именно из-за страха потерять карьеру в связи с семейным положением многие отказываются от полноценной семьи. Я вот на такое не способна. И не в силу какой-то особой романтичности, напротив – я прагматик. Я карьерист в хорошем смысле этого слова.
